История науки о стрессе

[admin]

Наконец марсианина осеняет: «Связь!». Вот, видимо, ключ к пониманию жизненных проявлений. И пришелец начинает немедленно обследовать телефоны, радиоприемники и так далее, по косточкам разбирает этот маленький черный загадочный (телефон) аппарат, к которому земляне так часто припадают и который можно обнаружить почти в любой квартире Парижа.

Увы! И тут Марсию ДНК — РНК не везет: он вновь находит лишь химические молекулы, атомы и составляющие их нейтроны и электроны. Неуловимая жизнь опять ускользает, уходит, словно вода сквозь пальцы. Жизнь (гениальная догадка посещает марсианина), она не является простой суммой своих составных частей. Чем больше вы расчленяете живое, тем дальше — уходя от понимания главного в ней — удаляетесь от нее, занимаясь уже исследованием закономерностей неживой природы. И все очарование, весь аромат жизни выветриваются, оставаясь для ее ловцов тайной за семью печатями.

[admin]

Допустим, пишет Селье, некий посланец с Марса, его имя Марсий ДНК—РНК, попадает в Париж. Его интересует, что в нашем земном понимании является жизнью.

Прямого контакта с землянами (его прозрачное бесформенное естество не воспринимается людьми) он наладить не может, поэтому вынужден полагаться лишь на свой аналитический ум.

Марсий ДНК—РНК скоро устанавливает, что основу земной жизни составляют крохи — электроны и нейтроны (как и в остальной части Вселенной), и все же общий пульс земной жизни ускользает от него, никак не дается ему в руки.

[admin]

Делу этому долгие годы своей жизни отдал и Г. Селье. Все существенные моменты своей научной автобиографии он подробно и не раз излагал в своих книгах. И все-таки сейчас есть смысл кратко очертить канву его жизни.

Г. Селье (1907—1982) родился в Вене в семье врача, имевшего собственную хирургическую клинику в г. Комарно (тогда это была Австро-Венгрия, теперь Чехословакия), учился в университетах Праги, Парижа и Рима. В предвоенной Европе ученый — антифашист и гуманист — не мог найти места, эмигрировал за океан, с 1931 г. работал в США, затем перебрался в Канаду, где возглавил Институт экспериментальной медицины и хирургии (с 1945 г.). Селье не только автор около тысячи научных работ, не только всемирно известный ученый, создавший учение о стрессе, не только автор многих книг («Стресс жизни», «Стресс без дистресса», «Очерки об адаптационном синдроме»...), он остался в памяти людей необычайно живым и подвижным человеком (не дожидаясь лифта, был способен взбежать к себе в кабинет на 10-й этаж по лестнице), настоящим полиглотом (свободно владел десятью языками, русским в том числе), изъездившим весь мир с чтением лекций о стрессе, человеком, создавшим в Монреале (Канада) Международный институт стресса.

У Г. Селье несомненный литературный талант. Вот как он начал одну из своих книг.

[admin]

В лаборатории радиоэлектронных методов исследования биологических объектов (ИРЭ) человек предстает как источник электрических полей (каждый из нас своеобразный электрохимический генератор токов), магнитных (физики ухитряются регистрировать магнитные биополя, которые в миллионы раз слабее «фона», создаваемого нашей планетой), радиотеплового излучения внутренних органов (каждый из нас — радиопередающая станция, только очень слабая, и методами радиоастрономии можно...) и инфракрасного излучения с поверхности тела (мы подобны «печке» и непрерывно излучаем около сотни ватт), оптической хемилюминесценции и акустических сигналов. Человек изменяет химический состав окружающей среды (у него, как у планеты, есть собственная «атмосфера», образованная продуктами его жизнедеятельности; она ничтожна — десятки-сотни молекул в кубическом сантиметре, однако луч лазера в состоянии их зарегистрировать). Каждый из этих семи «цветов» радуги несет важную информацию, вносит свой вклад в создание динамического портрета человека.

Поразительные возможности открыли физики для познания сути жизни, и все же и ныне человек — в целом! — остается для науки «хомо инкогнито». И ныне приходится ломать голову над этой, может быть, главной загадкой жизни.

[admin]

Глядя на себя в зеркало, мы видим лишь внешнюю оболочку, лишь то, что можно назвать «человеком известным». Но сейчас речь идет об ином — о «хомо инкогнито», о физиологической сердцевине человеческого естества.

А что, если применить тут те же методы, которыми исследуется наша необъятная Вселенная? Ведь подобно тому как, скажем, около нашей планеты существует атмосфера, магнитосфера, облака заряженных частиц, потоки электромагнитных излучений, так и у человека есть невидимая невооруженным глазом «шуба», выдающая интимные тайны жизнедеятельности живой материи.

Этот взгляд на вещи был положен в основу исследований, проводящихся сейчас в Институте радиотехники и электроники АН СССР (ИРЭ) под руководством академика Ю. В. Гуляева.

[admin]

В те времена, когда Г. Селье делал лишь первые шаги в науке, понятия электронов, квантов, атомных (боровских) орбит только начинали утверждаться. Ни электронной микроскопии, ни рентгеноструктурного анализа, ни других чудес, подаренных физиками физиологам, не было и в помине. Однако и в те «темные» годы (как и при Аристотеле, две тысячи лет назад!) находились смельчаки, считающие своим долгом докопаться до первопричин жизненных явлений. Гордецы, вознамерившиеся ответить на вопрос, что же такое жизнь.

«Если я скажу, что, прострелив кому-то голову, я поранил только часть тела — ведь сердце некоторое время продолжало биться, мышцы — сокращаться, а волосы — расти, — меня не оправдает ни один судья, так как жизнь присуща только целому», — пошутил как-то выдающийся биохимик лауреат Нобелевской премии А. Сент-Дьёрдьи.

Целое, именуемое человеком, эта живая вселенная — вот что с трудом поддается посягательствам исследователей.

[admin]

И вот нашему студенту — а звали его Ганс Селье — пришла в голову мысль, впоследствии оказавшаяся очень важной: все больные с их «симптомами» показались ему до странности похожими.

Позднее, работая уже в университетской клинике, Селье еще больше укрепился в своем мнении: признаки заболеваний были общими и для кори, и для скарлатины, и для многих других, казалось бы, столь различных хворей.

Это сходство в первых проявлениях всевозможных инфекций (например, общая слабость, повышенная температура, увеличение селезенки и печени) хоть и бросалось в глаза, все же упорно игнорировалось врачами при диагностике. «Почему, задавал себе вопрос молодой медик, никто не уделяет ему никакого внимания? Какова основа этого синдрома «просто болезни», который, видимо, является реакцией организма на сильные потрясения и одинаков вне зависимости от причины заболевания?..»

Так зарождалось учение о стрессе, которому суждено было приобрести огромное значение не для одной только медицины.

[admin]

История науки гласит…

История науки принимает всегда очень важный вид на той точке, где мы находимся; мы ценим, правда, своих предшественников и до известной степени благодарим их за услугу, которую они нам оказали. Но никто не любит рассматривать их как мучеников, которых неудержимое влечение заводило в опасные, иногда почти безвыходные положения; и, однако, у предков, заложивших фундамент нашему существованию, часто больше серьезности, чем среди изживающих это наследие потомков.

Гёте

В 1926 году один любознательный 18-летний студент медицинского факультета Немецкого университета в Праге слушал очередную лекцию.

Профессор демонстрировал больных. Самых разных. Обращал внимание аудитории на характерные симптомы: обложенный язык, боли в суставах и т. д. На то, что помогало уверенно ставить диагноз и назначить соответствующее лечение.